— Хорошо, я вас понял. А теперь послушайте меня, — опасно тихо заговорил хозяин в трубку. — Либо вы передаёте мне контрольный пакет акций, либо «Лахта-центр» совершенно случайно сдует. Что? Да, вы верно услышали. Сдует. Жду ответа до пяти вечера сегодня. Желаю хорошего дня! — приторно и жутко сказал он, прежде чем со звоном соединить трубку с аппаратом, который держал в руках.
— Простите, я немного занят в последнее время, — сказал он легкомысленным тоном и вежливо, но несколько искусственно улыбнулся. — А вы, стало быть?..
— Я Александр, это Катерина, мы из онлайн-журнала «Пышки ПП». На прошлой неделе я писал вам на email...
— Да-да, припоминаю.
— Мы хотели бы взять у вас интервью.
— Пожалуйста-пожалуйста, — добродушно откликнулся хозяин, но вдруг нахмурился. — А как расшифровывается «ПП» в названии вашего журнала?
Александр с Катериной переглянулись: она смотрела потерянно, он нервно сглотнул.
— «Пётр Петрович».
— Да?
— В смысле, «ПП» расшифровывается как «Пётр Петрович».
Пётр Петрович был исключительно задумчив с целую минуту, но в итоге выдал только «М-м-м», не значившее решительно ничего конкретного.
— Думаю, уточнять специфику вашего журнала бессмысленно... И что вы хотели узнать?
— Вы широко известны в узких кругах, — начала Катерина.
— Очень узких, — добавил Пётр Петрович.
— Слухи о вас ходят самые разные. Мы бы хотели развеять часть из них, наиболее абсурдные... — продолжал Александр.
— Зачем? — задал он простой вопрос, и бедовые журналисты молча уставились на него. — Разве это не главное — скрыться за ворохом из правды и вымысла?
Он белозубо улыбнулся, наивно хлопнув ресницами, чем гостей совершенно ошарашил.
— Саша, вы уверены, что мы по адресу? — шепнула Катерина, пока Пётр Петрович отвлёкся.
— Абсолютно, Катя. Он просто придуривается.
Внезапно зазвонил мобильный телефон, Пётр Петрович посмотрел на дисплей и поморщился.
— Прошу простить... — он взял телефон в руку так, словно то был отвратительный нечистый носок. — Да, Марьюшка. Здравствуй. Спасибо. Нет, увы, насморк у меня хронический, — он показательно шмыгнул носом. — Да, я слушаю... — Пётр Петрович вдруг вскочил из-за стола. За пять секунд его лицо осветилось десятком самых разных эмоций от удивления до крайней степени злобы. — Марья, я понимаю, что Патрис тебя избаловал, но это уже слишком... Может, тебе рябчика с ананасом? А, не важно... Хочешь, пришлю пачку «Беломора»? Нет, это не «ленинградский юмор», я совершенно серьёзен... Да. Потому что твоя просьба буквально звучит как «Построй мне, Петя, вейп-завод». А я не буду! — он выразительно выпучил глаза и стал похож на Петра I. — А денег нет! Всё новая трасса М11 скушала!.. Да! Кури на здоровье! Адьё! — он саркастически усмехнулся, повесил трубку и добавил ворчливо, себе под нос: — Спасу от этих хипстеров нет.
Александр и Катерина даже не переглянулись, словно прочитав мысли друг друга: произошла явно какая-то ошибка. Пётр Петрович будто в ту же секунду догадавшись об этом, спрятал телефон, смутился (или лишь сделал вид) и, деловито сложив руки в замок на своём внушительном, тёмном, как речная гладь, столе, обратил на гостей участливый, кроткий взор.
— Итак, интервью. Интервью прежде всего, и никто больше нас не потревожит.
Александр кивнул Катерине, и она тут же раскрыла альбом.
— Да. Интервью. Кхм.
Увы, даже Катерина, пожалуй, не догадывалась, насколько его смутило слово «вейп» в устах Петра Петровича.
— Итак. — Он всё же собрался с мыслями и украдкой подглядел в записи. — Всем нам известно, что вы, городские воплощение, бессмертные...
Пётр Петрович вдруг окаменел, и Саша замолчал.
— Кому это всем? — сказал он так спокойно, словно удав, раздумывающий, с какой приправой слопать двух глупых мышей, забежавших в его нору.
— Ну... Вот нам. Мне и Катерине.
— Да-а? — протянул он и склонил голову набок. — И откуда вам это известно?
Катерина легонько пихнула Александра локтем.
— Я о вас пишу, — коротко и резко ответил журналист, давая понять, что эту тему развивать не собирается. — Пожалуйста, не воспринимайте это интервью так серьёзно. Мои читатели считают вас вымышленным персонажем.
Пётр Петрович долго, проницательно смотрел, будто искал опровержения или раскрытия какого-то феерического обмана, но Александр глядел на него искренне и с раздражением, а Катерина — очами невинного ангела. Главный герой интервью счёл её более приветливой (и сговорчивой?..) и, отвечая на вопросы Саши, смотрел больше на Катю; взгляд его смягчился и потеплел (если фантазия позволит вообразить тёплые и нетающие льдинки).
— Итак, Пётр Петрович, вы бессмертны. Считаете ли вы это своим даром или проклятием?
— Считаете ли вы свою аллергию на мимозу проклятием? — ответил он вопросом на вопрос. Катерина прекратила рисовать, Александр смотрел во все глаза.
— Откуда вы знаете?..
— Вы сами мне сказали, — ответил этот коварный сфинкс и продолжал: — Вы знаете, что у вас аллергия, но она не смертельна, не мешает остальным да ещё избавляет вас от любования этой самой мимозой. Есть минусы и плюсы, но вы их не замечаете, вы привыкли. Это часть вас и вашей жизни, — Пётр Петрович задумчиво, мимолётно улыбнулся; эта улыбка была невиданной, настоящей. — Иногда обстоятельства вынуждают вас вспоминать о мимозе и об аллергии, но это можно пережить. — Он взглянул Катерине прямо в глаза. — Я точно так же отношусь к бессмертию.
Катерина хотела уточнить, как он относится к мимозе, но Саша задал следующий вопрос.
— Правда ли, что вы обладаете сверхъестественными способностями?
— Нет, — простодушно признался Пётр Петрович. — Я способен лишь поверхностно корректировать память. Знаете, я не злоупотребляю. Но вы и сами понимаете — в бизнесе полно несговорчивых людей. Не могу позволить себе лишний риск, когда московские конкуре... я хотел сказать, коллеги не оставляют шансов на общем торгово-деловом пространстве.
Вот это удача! Он сам затронул тему, на которую журналисты говорить с ним прямо побаивались. Саша решил не упускать шанс и осмелился спрашивать дальше.
— Расскажите немного о вашем бизнесе и... московских коллегах, как вы их назвали.
— О, ничего серьёзного... Посуда, мебель, кондитерские изделия, одежда, бытовая химия... Немного недвижимостью занимаюсь, образованием... Аукционами, стартапами, финансами. Всем понемножку. Мои московские коллеги, точнее, коллега, тоже всем этим занимается, но в чём я его переплюнул, так это в туристическом секторе!
Пётр Петрович преобразился: глаза загорелись, говорил он с плохо скрываемым жаром. И смотрел на Катерину. Саша, первым опомнившись от сей чудесной картины, ущипнул зачарованную напарницу и шепнул: «Рисуйте его!». Катя тут же приступила к своей работе, а Саша продолжил напирать на Петра Петровича.
— Вы испытываете давление со стороны Марьи Юрьевны?
— Какой Марьи Юрьевны?
— Ну, вашей невесты.
— Что?..
— Москвы, столицы России. Вы же с ней при нас говорили по телефону!..
Была долгая, многообещающая пауза. Пётр Петрович прищурился, будто припоминая, не встречались ли ему этот пытливый писака и его очаровательная компаньонка.
— Как вы сказали, вас зовут? — невпопад осведомился он.
— Ал...
— Не вас, — сию секунду перебил Пётр Петрович, не отрывая взгляда от художницы. Она испуганно подняла голову и зачем-то спрятала ластик в рукаве свитера.
— Меня? — сказала она тонким голоском и — о, ужас — покраснела. — Катерина.
— Катерина, — нараспев повторил Пётр Петрович. — Была б у меня сестра, я бы именно так её и назвал.
— А разве у вас нет сестры? — в один голос спросили интервьюеры.
— Нет, — он сокрушённо покачал головой. — После того, как придумали эту штуку под названием город федерального значения, все мои братья и сёстры превратились в уменьшенные копии меня, и каждый теперь откликается на Петю. — Пётр Петрович тяжело вздохнул.
— А вы — тот самый, оригинальный? — не без опаски спросила Катя. Пётр Петрович кивнул и загрустил, но печаль делала его лицо ещё прекраснее, так что Саша поспешил всех вернуть на землю: снова щипнул Катерину, а Петра Петровича переспросил:
— Так что там насчёт Марьи Юрьевны?
— Вы имеете в виду Михаила Ивановича?
— Нет, я про... Что?! — Саша резко сдвинулся на край стула. — Я говорю о Москве.
— Я тоже о ней, — кивнул Пётр Петрович и поспешил исправиться: — О нём.
Катерина фыркнула, а хозяин вежливо ждал, пока лицо Александра вновь обретёт признаки интеллекта.
— Но как это случилось? — наконец спросил он.
— Что именно вас интересует?
— Ну, — Саша неопределённо махнул рукой. — Вот это вот всё.
Пётр Петрович снова вздохнул.
— Что ж. В тысяча шестьсот восемьдесят девятом году царь Пётр Алексеевич взошёл на престол...
— А-а-а! — Саша вцепился в свои волосы. — Я не про то! Катерина, ну что вы-то молчите!
— Я всего лишь художник, — вежливо, но твёрдо ответила Катерина. И тут же погрузилась в усердное штрихование портрета Петра Петровича.
— А что вы там рисуете? — спросил он, приподнявшись на стуле. Катерина раздумывала над тем, стоит ли это делать, но потом всё же показала свой скетчбук. (Пётр Петрович тянул к нему руки, но она — вот умница — не отдала).
— Это разве я? — усомнился он. — Ничуть не похож. Слишком красивый. А я не такой.
— Я так вижу, — отрезала Катерина и вернула альбом к себе на колени.
Пётр Петрович бесстрастно сообщил:
— Вы слишком преувеличиваете. В вашем рисунке нет реализма.
— Художника обидеть может каждый, — с достоинством заявила она и принялась рисовать пышку с глазами и тоненькими ножкам. Рисовала она с ожесточением, едва не проткнув пышке свеженарисованные глаза. Петру Петровичу — немыслимо — стало стыдно за своё поведение.
— Простите меня, Катерина. Вы своими рисунками делаете мне комплимент, а я не умею их принимать.
Катя в ответ угукнула, но ковырять пышке ноздри перестала.
— Вы, кстати, пышки-то любите? — спросила она.
Хозяин приосанился, достал из ящика стола салфетку и тщательно заткнул её за ворот.
— Кто ж их не любит-то, господи... — он потянулся к гостям через стол, облизал губы и промурлыкал: — Заждался вас, мои хорошие, мои сладкие... — Пётр Петрович превращался во что-то другое, царапал стол когтями, хищно скалился и сверкал глазами. — Мои пышненькие пышечки!
Скетчбук и блокнот упали на пол, карандаши покатились под стол; Саша и Катя дружно вопили, а потом кто-то из них крикнул: «Бежим!», и оба вскочили со своих стульев. Но ноги их больше не держали: превратившись в гигантские тёплые пышки, Катерина завалилась на бок, а Александр придавил её сверху; откуда-то просыпалась пудра. Бежать было некуда и, что самое главное, нечем. Острые зубы впились в нежный мягкий бок...

Пётр смотрел на брата со смесью усталости и удивления. Устал — сидеть без дела, а поражался он Петькиному воображению, превратившему обычное, по-петербургски будничное поедание пышек в настоящую театральную постановку с означенными пышками в главных ролях.
— А почему в твоей пьесе я такой тиран? И пакеты акций я не скупаю, и с Марьей у нас никакой конкуренции нет. Да и интервью бы дал с удовольствием.
— Ишь какой. Ты себя, братец, с моими фантазиями-то не путай.
— А откуда ты этого Михаила Ивановича откопал? — спросил Петро.
— Фанфики читал-с. Ты не поймёшь.
Старший брат изогнул бровь.
— Зато Катерина — умница, — заявила их сестра Катерина, до сих пор хранившая молчание. Подумав, неуверенно добавила, глянув на исчирканные огрызком карандаша бумажки, которые в пышечной традиционно использовались вместо салфеток: — И... рисует красиво.
Петька довольно улыбнулся, жуя пышку-Сашу, и очень скоро пышка-Катя разделила участь своего коллеги.