На словах план выглядел не слишком сложным: Том открывает проход в мир теней, а Ромео, Пьер и Патиш пробираются внутрь. Затем каждому необходимо отыскать свою тень, сказать особые слова и забрать у неё силы. Важнее всего было обезвредить тень Рима — без неё остальные, скорее всего, ослабнут и вернутся каждая в свой город, тихо и бескровно.
Впрочем, ясно было, что Умбра не даст одержать победу так легко. Да и на деле нужно было решить важную проблему: открыть портал оказалось очень тяжело. Том пытался потянуть за пространство, отдёрнуть невидимый занавес, представлял, как раскрывает шторы на окне, но ничего не выходило.
Он отошёл в угол и отвернулся к стене, продолжая терпеливо практиковаться, а Гринвич плюхнулся на зад возле него и иногда тихо вопросительно поскуливал.
— Как ты вообще посадил его в эту темницу, Ромео? — недоумевала Патиш. — И оставил там безо всякого надзора? Разве его узилище — не твоё творение?
— Я запретил проход в неё для всех, включая себя, если однажды Умбра захочет выбраться наружу и сможет паразитировать на случайно попавшей туда жертве.
— Туда можно попасть случайно? — удивился Пьер.
— Если умеешь ступать между мирами, то вполне…
— Погоди, между мирами?.. — переспросил Невский, но Тевере как не слышал.
— …Темница была устроена так, что втягивала в себя Умбру и весь мрак, оставленный им после себя. Наподобие чёрной дыры, это место обладало своеобразной силой притяжения, гравитацией, если угодно. Любой, попавший в поле её действия, оказывался в ловушке. Поэтому она предназначалась только для Умбры: едва он туда попал, она сама собой запечаталась.
Патиш вскинула брови и снисходительно улыбнулась.
— И как ты думаешь, что пошло не так?
У неё уже имелась собственная догадка, но ей было интересно, что ответит Ромео.
— Он подружился с этим твоим Бруйяром.
— Прежде, чем завести дружбу, он должен был выбраться из темницы. Как он это сделал?
Ромео смотрел на неё некоторое время, ничего не говоря.
— Не знаю. Набрался сил — вылез наружу.
— И всё, и покинул место, из которого невозможно выбраться?
— Madonna Santa, к чему ты клонишь?! Говори прямо! — воскликнул Ромео, и Гринвич подскочил на месте от громкого возгласа. Патиш склонила голову на бок.
— Мне кажется, он обрёл какой-то контроль над своей темницей, друг мой, а потому может покидать её и впускать посторонних.
— Смелое утверждение. Но если у тебя есть опыт в создании карцеров для теней, прошу, Триче, поделись.
Почувствовав напряжение между ними, вмешался Том.
— Для теней время идёт немного по-другому, не так, как для вас, — оно скорее тянется, ползёт, подобно стынущей лаве. Рано или поздно Умбра всё равно выбрался бы из узилища, на это сложно повлиять.
— А сколько Умбра провёл в темнице? — вдруг спросил Пьер.
— Не меньше полутора тысяч лет, — угрюмо ответил Тевере. — А что?
— Ранее ты сказал, что все эти годы ты отстранял от себя негатив, и им питалась твоя тень. Времени у него было достаточно, чтобы продумать план и в итоге, накопив кучу злости, освободиться. А потому догадка Патиш мне кажется логичной.
Ромео смотрел поочерёдно на Тома и Невского, что-то быстро соображая. Наконец он подпёр голову кулаком и нахмурился.
— Но тогда получается, что если мы сумеем устранить Умбру в мире теней, исчезнет и мир, и все, кто находится в нём… — Его взгляд заметался между подушками на полу. — И если эта гипотеза верна — если она верна, — нам придётся сначала выкурить Умбру наружу. Интересно, как это сделать, если темница для них — самое безопасное место…
— Не забывай про Бруйяра. Он непредсказуем, теперь ещё и силён, а потому стал гораздо опаснее.
— Как будто Умбра не опасен.
— Я не говорю, что один опаснее другого. Я о том, что нам предстоит бороться не только против Умбры и Бруйяра. Том сказал, что к нему тени пришли в ночь вторника, но Бруйяр напал на меня только вчера, то есть два дня спустя!
— О чём ты? — устало спросил Ромео. Патиш не менее устало вздохнула, однако на помощь снова пришёл Том.
— Насколько я понял, моё согласие сотрудничать для них бы означало половину победы. Но отказ заставил их потратить больше времени на вербование других теней, — он пожал плечами, потрепал Гринвича за ухо и стал собирать пустые чашки на поднос. — А напади Бруйяр раньше, вы бы забили тревогу, лишив их преимущества во времени. Значит, он атаковал, когда на их сторону встали какие-то весомые союзники.
Повисло напряжённое молчание, видимо, каждый пытался представить, что это могли быть за союзники. Тишину нарушил Ромео.
— А что за особые слова мы должны сказать? — спросил он у Тома.
— Не знаю. Мистер Темсон никогда не использовал их на мне — мы всегда умеем договориться…
На вопрос ответила Патиш.
— Нужно обратиться к тени по имени и добавить: «знай своё место!»
— Тебе-то откуда об этом известно?.. — в недоумении переспросил Тевере, но его не услышали за шорохом одежды и подушек.
— Мистер Тевере, у меня никак не получается открыть проход, — посетовал Том. — В тот раз это было так легко, но не теперь… Я чувствую, что могу, но будто всякий раз использую не тот ключ. Вы имеете некоторое представление о переходах в другие миры, может, вы могли бы направить меня?
Ромео важно закивал.
— Да-да. И давайте-ка спустимся в библиотеку: если уж я ответа не дам, в книгах он точно найдётся.
Том и Пьер, каждый взяв по подносу, вышли из кинозала. Ромео завозился у стеллажей, перегородив дорогу, так что задержал и Патиш. Она подумала было, что у друга развязались шнурки, но тот внезапно подскочил, едва не врезав головой ей в челюсть.
— Ты знаешь, как я не люблю секреты, — ни с того, ни с сего заявил он.
— О чём ты?
— Ты что-то скрываешь, Триче.
— Вовсе нет.
— Да, скрываешь. От меня.
— Я не ты, чтобы что-то скрывать, Ромео Тевере, — парировала Патиш и отстранилась. — Всё, о чём мы говорили, — это всего лишь догадки.
— Да! Но откуда ты знаешь, как призвать тень?
Она смотрела на приятеля долго и серьёзно, в надежде, что он перестанет прикидываться дураком.
— Бруйяр появился не вчера, друг мой.
— Да, это мне известно.
— Как и у тебя, у меня за спиной многие годы опыта. Несколько веков я пыталась то избавиться от него, то поладить с ним, если не удавалось первое.
— Почему же ты сразу не сказала волшебные слова, когда он лишил тебя силы?
— Потеряла сознание, — строго ответила Патиш, скрестив на груди руки. — Я лишь пару раз использовала эту формулу и в любом случае бы не вспомнила её. Я испугалась и запаниковала. — Ромео на это удручённо покачал головой. — Эй! Все чего-то боятся, это совершенно нормально!
— Я ничего не боюсь, Триче, ведь наше дело не для слабонервных, — многозначительно сообщил Ромео.
— Правда? Это здорово. Ну а я боюсь. Возможно, я и не подхожу для «нашего дела».
— Я не это хотел сказать…
— Тому нужна твоя помощь.
— Ты не пойдёшь вниз?
— Я хочу побыть одна пару минут.
Она отвернулась, чтобы позвать Гринвича, но пёс зевнул и с удобством устроился между подушек возле проектора.
— Извини, я правда не хотел…
Патиш ничего не ответила. Она не привыкла злиться или обижаться, всегда мирно решала конфликты, а Ромео всякий раз будто специально провоцировал её.
Он ушёл, тихонько закрыв за собой дверь. Патиш села рядом с бульдогом, провела ладонью по складочкам кожи на лбу, почесала бархатное ухо. Гринвич, засопев, доверительно зажмурился и издал какой-то довольный звук.
— Какой же ты славный, умный пёс. Хороший, хороший мальчик! Не забыл меня… А помнишь, как ты появился у Темсона?..
Она взглянула на проектор. Как это, наверное, здорово — включить доброе воспоминание и пережить его заново. Словно опасаясь свидетелей, она обернулась, затем осторожно тронула бобины и кончиками пальцев коснулась проектора. Белый экран сменился тёмной картинкой, почти сразу пришедшей в движение.

Это был обеденный зал в английском стиле. К широкому, ярко пылавшему камину приставили кресло. Рядом мерцала огоньками ель. Из темноты к креслу подошла девушка со светлыми короткими волосами. «О-ля-ля!» — шепнула Патиш, узнав саму себя.
— Привет.
В кресле сидел Темсон. Оторвав взгляд от пламени в камине, он посмотрел на чужую ладонь на своём плече, а потом и на саму гостью.
— Уже поздний час. Что ты здесь делаешь?
— Хотела поздравить тебя.
Он отвернулся.
— Я не праздную.
Патиш опустилась на пол, заглянула Темсону в лицо.
— Знаю. И прежде чем ты что-то скажешь — знаю, что я не нужна тебе со своей дружбой. Я и не навязываюсь. — Темсон молчал, демонстративно глядя в сторону, крылья его носа трепетали от возмущения. — Но тебе не стоит быть совсем одному. Ты хороший человек, которому иногда стоит об этом напоминать.
Она положила на его колени тяжёлую круглую коробку с большим бантом на крышке. Темсон никак не ожидал подарка: он глянул на совершенно довольную его замешательством Патиш, открыл и молча закрыл рот. Его длинные жилистые пальцы ощупали коробку и подняли крышку. Из-под неё показались блестящие глаза и приплюснутый нос. Забавно тявкнув, маленький щенок лизнул руку Темсона и перелез из коробки к нему на колени.
— Это… это же…
Его голос потерял свойственную ему жёсткость, не привыкшее к улыбкам лицо подёрнулось теплотой. Патиш поднялась на ноги, но прежде чем уйти, тронула его мягкие, посеребрённые сединой кудри. Он поднял голову, а она склонилась к нему.
— С Рождеством, Лондон.
Он долго смотрел Патиш в глаза, может быть, ещё пытался увидеть скрытые намерения в её мыслях, но она никогда не стремилась что-либо скрыть от его зоркого, проницательного ума. Она улыбнулась на прощание и поцеловала его в щёку…

— Мадам, — вежливо позвал Том. Патиш подскочила на месте, но аппарат будто удерживал её пальцы, и понадобилась пара секунд, чтобы отнять руку; затем картинка пропала.
— Простите, Том. Мне было интересно, сработает ли со мной…
— Это очень милое воспоминание, — тактично заметил он. Гринвич подбежал к нему и наступил на ногу своей широкой лапой. — Думаю, в плёнках мистера Темсона тоже найдётся запись о том вечере.
— Ах, не думаю. Это было давно, много воды утекло, — Патиш издала нервный смешок. — Мистер Темсон, должно быть, ненавидит меня. Я столько раз его подводила, мои друзья смеются над ним, и ему не нравится, что я — Патрис…
Том склонил голову к плечу и грустно улыбнулся.
— Мне жаль, если вы и впрямь так считаете, мадам. И у меня есть множество примеров-воспоминаний, которые бы вас переубедили. Жаль, время не нашей стороне.
— Вы говорите как он…
— Ну, должен же я хоть в чём-то походить на него, правда?
Патиш усмехнулась, опустив глаза.
— Нам пора, — сказал Том. — Кажется, я наконец-то понимаю, как открыть дверь в мир теней.
В сопровождении Гринвича, они спустились в кабинет Темсона, где их уже ждали Тевере и Невский.
— Разве тени не поймут, кто мы? — вслух задумался Пьер, поглядев на Тома: опустившись у камина на корточки, он поворошил поленья.
— Чужая тень вряд ли узнает тебя, — ответил Ромео, — а своя не успеет опомниться.
— А если успеет? — спросила Патиш. — Как мы будем противостоять им без своих сил? И откуда нам знать, какие из наших способностей они уже освоили?
— Даже не знаю, хорошо ли то, что я о своих и не помню... — заметил Пьер.
— Вам стоит замаскироваться, — сказал Том и поднялся, оглянувшись на кресло, где дремал Темсон. — И вам, мистер Тевере, вполне хватит остатка сил, чтобы преобразить себя и наших друзей. — Он повернулся к Патиш и Пьеру. — В остальном полагаться придётся на собственный опыт, хитрость и дипломатию.
Тевере, тряхнув ладонью, что-то пробормотал себе под нос, затем по очереди коснулся де Лясен и Невского. Их светлая кожа посерела, волосы и одежда стали совершенно чёрными, то же самое случилось и с самим Ромео. Том легонько дунул каждому из них в лицо, и глаза их превратились в золотистые светящиеся точки. Выглядели они, впрочем, нелепо, будто нахохлившиеся птицы, напуганные собственным внешним видом.
Переглянувшись, они уставились на Тома. Он потёр ладони друг о друга, оттеснил компанию к креслу с Темсоном и, взмахнув рукой наискосок, рассёк пространство перед собой. В комнате мигнуло освещение, в полу сама собой раскрылась зияющая дыра и тут же стала смыкаться, словно водоворот, втягивая в себя свет и тепло.
— Скорей!.. — сквозь сжатые зубы процедил Том, расставив руки так, словно не давал сомкнуться чьей-то зубастой пасти. — Оказывается, его слишком... слишком трудно держать!..
Ромео схватил Патиш и Пьера за руки и прыгнул в провал, все трое сразу же посмотрели вверх.
— Кажется… Я не смогу пойти с вами, вам придётся...
Но он не успел договорить: проход, загудев, закрылся сам собой, и троица осталась в одиночестве.