Неизвестно, был ли де Лясен приглашён, но вечер оказался спасён только благодаря ему: теперь каждый хотел увидеть, что значит это новое, экзотическое слово «танго». Часть гостей была равно взбудоражена ещё и тем, что месье пригласил танцевать не женщину, а мужчину, и не кого-нибудь, а любимого светом Москворецкого. Конечно, будь на вечере князь Невский и уговори его парижанин, это произвело бы ещё больший фурор. Лишь слегка досадуя в глубине души, де Лясен не представлял, что ему дважды повезло: князь не только отказался бы с ним танцевать, но ещё и воспрепятствовал бы танцам с Михаилом Ивановичем.
Де Лясен вышел на середину зала. Михаил встал напротив, а гости окружили их со всех сторон, легонько пихая друг друга, чтобы иметь хороший вид на импровизированную сцену.
— Танго — танец, перелетевший к нам в салоны с аргентинских улиц, — рассказывал де Лясен, двигаясь по кругу. — Это разговор, ожесточённый диалог, в котором можно отвечать лишь чувствами. Любовь, нежность, подозрение, ревность, отчаяние, примирение… В Аргентине танго танцуют двое мужчин, дабы завоевать женщину, что потом разбивает их пару и образует новую со своим избранником! — среди гостей кто-то возмущённо ахнул. — В Париже так не делают, — заверил француз и заговорил с особой гордостью: — Мы оставили соперничество за дверьми, а от танца взяли самое лучшее — страсть!
Он театрально развернулся, вплотную подошёл к Москворецкому и начал инструктаж.
— Поведу я. — Он поднял правую ладонь. — Ваша левая рука ложится в мою, ваша правая — мне на плечо, моя левая поддерживает вас под спину. — Де Лясен был выше, что оказалось весьма удобно. — Линии наших плеч должны быть всегда параллельны. Итак, раз-два…
Он забыл сказать, как нужно начинать Михаилу Ивановичу, и тот случайно наступил французу на ногу. Де Лясен на мгновение потерял равновесие и схватился за своего кавалера крепче.
— Пардон, — он примирительно глянул на Москворецкого. — Я буду называть ваши шаги. Готовы? Левая назад. Правая назад. Левая назад, правая вправо, остановка. А теперь наступаете вы: правая вперёд, левая вперёд. Правая вперёд, левая влево, остановка, — и мы вернулись в исходную позицию. Это основные шаги. Теперь повторим с ритмом на счёт: раз, раз, раз-два-три. Первые два шага медленные, следующие два быстрые, затем снова медленно…
Они повторили шаги. Михаил Иванович схватывал на лету, а в ритме уже вырисовывался характер танго. Остановившись, де Лясен чуть отстранился, но не выпустил его руки.
— Это довольно просто. Сейчас будет сложнее! Когда я скажу, вам придётся наступать не прямо, а наискосок, перекрещивая ноги. И вот ещё что: в танго партнёры смотрят друг другу в глаза, — сообщил француз, не обращая внимания на пронёсшийся между гостей шепоток. — Готовы? Начали! Раз, раз, раз-два-наискосок. Неплохо! Давайте повторим…
К радости де Лясена, Москворецкий справился и с этим; каждая попытка давалась ему всё лучше. Они ещё несколько раз повторили шаги основы уже без счёта, и француз решил, что теперь-то можно и развлечь зевающую публику. «Музыку!» — звучно крикнул он в сторону, и на его зов, одобрительно пиликнув скрипками, откликнулся квартет.
— Они уже знают, что играть? — Михаил скорее утверждал, чем спрашивал, но де Лясен ответил:
— Я хорошо подготовился.
Зазвучала музыка: необыкновенно ритмичная и отрывистая. Когда пронзительно вступила скрипка, начался и танец. Музыка преобразила де Лясена: шаги его стали шире и резче, а вечная весёлость в глазах стала уступать проницательному интересу, будто златовласый московский гость представлял собой ребус, который непременно нужно было решить. Иногда он полушёпотом подсказывал подряд: «правая влево наискосок, левая вправо наискосок», и тогда Михаил Иванович весьма гибко поворачивался в талии, качая бёдрами. Это повиливание вызывало в толпе единодушное «Ах!», но не было ни одного презрительного лица: в исполнении Москворецкого провокационное движение выглядело не вульгарно, а завораживающе текуче.
Увлекающаяся натура де Лясена толкала его на выполнение как довольно простых поворотов, так и более замысловатых фигур. Михаил Иванович поддавался и, едва заметно сощурив отдающие зеленью глаза, будто бы прочитывал следующее движение во взгляде партнёра.
Мелодия достигла кульминации. Тяжёлые фалды фраков с каждым поворотом буквально взлетали.
Патрис не обращал внимания ни на кого, кроме Михаила, не заметил, как кольцо гостей зашевелилось и не разглядел приближающуюся фигуру. Под последние тревожные ноты он сместил руку Михаилу Ивановичу на талию, заставив того выгнуться дугой, а сам навис сверху, едва не соприкасаясь с ним носами. Музыка смолкла.
Москворецкий коротко выдохнул и нарочито ровно заметил:
— Это было лишним.

— Определённо, — согласился холодный голос над ними.
— Князь! — Де Лясен поспешил вернуть партнёра в нормальное положение. — Какая радость, что вы приехали!
— Неужели? — вскинул изящную бровь Невский.
— Ну, разумеется! — Де Лясен заметался между Михаилом Ивановичем и Петром Петровичем, не в силах отказать себе ни в привычной галантности, ни в скорейшем разговоре с князем. — Мы танцевали танго, Пьер! А вы, Мишель, вы неподражаемы!.. Дамы и господа, берегите месье Москворецкого, иначе его у вас непременно украдут на каких-нибудь «русских сезонах»!
Публика отозвалась одобрительными смешками. Француз отвесил Михаилу Ивановичу лёгкий поклон и тотчас непринуждённо положил Невскому руку на плечо:
— Пьер, ваш черёд.
— Простите? — мельком покосившись на стиснувшую плечо ладонь, отозвался Пётр Петрович.
Де Лясен терпеливо изложил свой план. Князь выслушал внимательно, но без энтузиазма, а после категорично заметил в наступившей тишине:
— Не думаю, что подобная фамильярность уместна в наших салонах.
Лицо француза невольно вытянулось. Тишину нарушил шёпот, затихший мгновение спустя. Михаил Иванович бросил на Невского вроде бы случайный, но очень многозначительный взгляд.
— Всем известно, со сколь тёплой симпатией вы относитесь к Михаилу Ивановичу, месье де Лясен, — продолжил князь, — и, может быть, друзьям позволительно отделывать подобные фигуры… Но как вы прикажете танцевать ваше танго остальным? Нет, уж увольте.
— Но Пьер, вы ведь даже не видели танца целиком! — вскинулся Патрис.
— И не считаю нужным, — невозмутимо парировал Пётр. — Кстати, Михаил Иванович, — обратился он к Москворецкому, — вы не забыли, что обещали со мной отужинать?
— Помню, Пётр Петрович, — одёрнув одежду после объятий француза, ответил тот. — Как раз собирался после пары партий к вам ехать.
— Партий? — заинтересовался Невский. — Позволите составить компанию?
На дальнейшие уговоры де Лясена князь так и не поддался и вообще, как показалось парижанину, держался с ним холоднее обычного. Но разве не Северный Парадиз был всегда охоч до модных новинок и затей? Похоже, цензурные ведомства на Пьере сказывались дурно…

Если бы де Лясен мог заглянуть в голову Петра Петровича, уезжающего домой в компании Михаила Ивановича, он бы поразился, сколь далеки были в действительности его мысли от цензуры и нравственности. Невский внутренне кипел и не сводил глаз со спутника. Москворецкий рассеянно поглаживал гладкий набалдашник трости и будто бы не замечал направленного на него сумрачного взора. Впрочем, вскоре стало ясно, что это лишь видимость: Михаил Иванович бросил на своего визави колкий взгляд и укоризненно заметил:
— Дыру просмотришь.
— Это всё, что ты хочешь мне сказать? — недовольно осведомился Пётр.
— А должен что-то ещё? — холодно уточнил Михаил.
Он мог простить Петербургу многое. Мальчишескую неопытность и юношескую запальчивость. Ненасытную влюблённость, из-за которой они могли прямо перед выездом или приёмом оказаться взъерошенными и расхристанными, и невыносимую привычку прокурить кабинет так, что туда невозможно зайти. Но ревность!.. Невский вскинул подбородок и шумно выдохнул, сдерживая эмоции.
— Ни на минуту тебя нельзя оставить… — пробормотал он.
— Почему это? — вскинул бровь Москворецкий.
— Да потому… — Пётр нервным жестом запустил было пальцы в смоляные кудри, но не выдержал и, резко подавшись вперёд, звонко хлопнул ладонями по кожаному сидению, упирая руки по обе стороны от Москвы. — Да потому что стоит тебя хоть ненадолго оставить без внимания, тебя начинает тянуть на какие-то непотребства, — раздражённо объяснил он. — То какие-то авангардисты, то танго с Парижем… Какого безумства мне от тебя ждать дальше?
Михаил, усмехнувшись, тоже подался вперёд и поцеловал князя в кончик носа.
— Я на тебя не обижусь за беспочвенную ревность, — пояснил он.
Невский устало прикрыл глаза и вздохнул. Он и сам знал, что ревнует напрасно, но всякий раз оказывался бессилен перед наводнением чувств.
— Хорошо. Я не прав, — нехотя признал он. — И всё же у меня к тебе просьба. Больше не танцуй с другими городами. Особенно с Парижем и особенно танго, или я за себя не отвечаюэ.