Конец августа 2002 года в Москве выдался холодным. Во всяком случае, в Санкт-Петербурге было значительно теплее, и поэтому Пётр Невский, сойдя с поезда, застегнул пиджак на все три пуговицы и уже предвосхищал ироничные упрёки Марьюшки на тему его строгой одежды: приехал-то он поболеть за московскую футбольную команду и посмотреть на новый стадион, который она уже с месяц ему нахваливала.
Выйдя на площадь, вдохнув московский воздух и полюбовавшись Казанским вокзалом, он спустился в метро. Пока искал в карманах мелочь, он разглядывал схему, на которой, конечно, не было никаких указаний по поводу местоположения нового стадиона, и тогда Пётр решил вернуться наверх и воспользоваться такси. Обойдя несколько автомобилей, он лишний раз убедился в находчивости и предприимчивости ушлых московских таксистов; и он был в этом не одинок: какой-то парнишка, перемахнув через ограждение трамвайных путей и перебежав в неположенном месте дорогу, кажется, тоже отчаялся найти машину по вменяемой цене. Пётр, не обременив себя долгосрочным сочувствием к бедолаге, отошёл к дороге и, вытянув руку, начал голосовать. Несколько машин проехало мимо, но очень скоро у обочины затормозила белая «семёрка». Водитель опустил стекло и выжидающе посмотрел на Петра.
— К стадиону «Локомотив», будьте добры.
— Этот, новый который?.. Триста. Садись.
Он уже почти залез в машину, когда сбоку уловил движение: заднюю дверь распахнул замеченный ранее парень и тоже намеревался сесть внутрь. Они застыли на месте, оцепенело уставившись друг на друга, но Пётр отмер первым.
— Прошу прощения, молодой человек, боюсь, этот таксомотор уже занят. Придётся вам подождать следующий, — сделал он внушение, не забыв радушно улыбнуться. Быть может, это было не очень честно по отношению к простому человеку и москвичу, но всё-таки Пётр поймал такси первым и, к тому же немного спешил. Не дожидаясь ответа, он шустро уселся в машину, пригнув голову и уперевшись острыми коленями в бардачок. Одновременно с его дверцей захлопнулась и задняя; Пётр, выдав сдержанный победоносный смешок, принялся регулировать сидение под свой рост и, нащупав рычажок, толкнулся назад, чтобы вытянуть ноги.
— Ай!
Невский в замешательстве глянул на водителя, но тот мотнул головой:
— Эт не я.
Не теряя внешнего самообладания, хоть и немало удивившись, Пётр обернулся, чтобы увидеть всё того же молодого человека, который никуда не делся и другую машину ловить не пошёл; стало быть, внушение на этого сударя не подействовало.
— Это я, — парень, кряхтя, отпихивал ногами спинку пассажирского кресла, но быстро бросил это дело и, цыкнув, уселся на середину заднего сидения. — Трогай, шеф, — распорядился он.
Ростислав Донской (а вторым пассажиром был именно он) подтянул колени к носу и в такой неудобной позе застыл, словно йог на коврике. Однако не прошло и минуты, как левая нога затекла, нос предательски зачесался, а унять этот зуд не было никакой возможности, ибо руки господина Донского были заняты только что купленным жареным пирожком и картонным стаканчиком с кофе. Донской попытался усесться поудобнее, но ничего не вышло. Он страдальчески вздохнул и завистливо покосился на черноволосого зануду на переднем сиденье. Расселся со всеми удобствами, а человеку здесь не развернуться! Мысль о том, что, по существу, никакой он, в общем-то, не человек, Донскому и в голову не пришла. Какая разница? Все мы братья, должны делиться, надо быть добрее, и вообще!..
Ещё двадцать минут назад Ростислав Донской был вполне доволен жизнью. Вся окружающая его обстановка — от важных, снисходительно посвистывающих поездов до гудящего людского роя, — чрезвычайно ему импонировала.
Он очень любил Москву, любил её бесшабашную лихость и бесконечную суету, любил за хрустальную красоту, видную только приезжим и даже за безликий поток людей, в котором он сам был всего лишь каплей. А Марью Юрьевну, бессменное воплощение златоглавой столицы, и вовсе обожал, как любимейшую старшую сестру. «Росточек», как называла его Марья (попробовал бы ещё хоть кто-то так его назвать!), получил приглашение от сестры на футбольный матч с участием его же команды. Давно его Марья в гости звала, а он всё никак не мог время выбрать. Ну, это он ей говорил, что времени нет, — на самом же деле не хотел беспокоить, от важных дел отрывать. Это ведь только он такой лентяй и ни в какие человеческие проблемы не встревает, а у столицы дел невпроворот, любому известно. Теперь же Марья ультиматум выдвинула — приезжай, мол, за свою команду болеть, не то обижусь! И поехал, как миленький, ибо Марью обижать дураков нет. Трясся вот теперь на заднем сиденье стареньких «Жигулей». К счастью, брюнету этому высокомерному с ним по пути оказалось. Пусть его едет, не жалко.
Нос, однако же, чесался невыносимо. Надо было что-то с этим делать. Разведя руки в стороны, Ростислав попытался дотянуться носом до спинки сиденья, но мешали свёрнутые калачом колени. Да что же это!
— Эй, уважаемый! — окликнул он впередисидящего. — Э-э-эй! — «Уважаемый» погрузился в свои мысли и на Донского не обращал никакого внимания. — Эй, я, вообще-то, к вам обращаюсь! — терпение Ростислава быстро иссякло и он ткнул картонным стаканчиком брюнета в плечо. Что за невоспитанный человек, ну!
Брюнет вздрогнул и удивлённо обернулся, словно бы уже и забыл о присутствии ещё кого-то в «таксомоторе». (Пф, где он слово-то такое выкопал!). Чёрные брови картинно поднялись, и Донской был награждён полным недоумения взглядом.
Но тут пришла очередь удивляться самому Донскому. Запрыгнув в машину, он и не успел разглядеть своего соседа, а теперь же ясно видел, что они с ним «одной крови», как выражались герои Киплинга. Проще говоря, перед ним сидел кто-то из городов необъятной родины, воплощённый в человеческом обличии. При этом сам Донской явно остался неузнанным, интересно почему? Наверное, его привычка инкогнито бродить по собственному городу сыграла здесь роль — он «маскировался» совершенно машинально, не отдавая себе отчёта в этом действии.
Ха, а ведь из этого может выйти презабавная шутка! Будет чем повеселить Марью при встрече!
— Подержите! — он сунул красавцу-брюнету свой стакан и, наконец, с наслаждением почесал нос. — Кстати! — как ни в чём не бывало продолжил он. — Вы тоже на матч приехали? Ох, погодите-ка!
И не дав изумлённому брюнету опомниться, сунул ему в другую руку свой пирожок.
— Мне надо кое-что из рюкзака достать, — невозмутимо пояснил он и принялся стаскивать здоровенный заплечный мешок. Мешок стаскиваться не хотел, Донской кряхтел, упирался и, наконец, стащил его вместе с потрёпанной светлой ветровкой. — Так-так, где же это, — бубнил он себе под нос, копаясь в многочисленных отделениях и карманах.
— Вам не кажется, любезный, что следует уважать чужое личное пространство? — ровным тоном заговорил сосед по такси, сверля его немигающим взглядом. — Заберите назад свою... еду, пожалуйста, — с этими словами он протянул пирожок и кофе.
— Да ла-а-адно вам! — протянул Донской. — Подержать, что ли, трудно? В конце концов, у меня же не сто рук, а вы всё равно без дела сидите. Ха-ха, вот и он! — он издал победоносный клич, выуживая из сумки жёлто-синий шарф с надписью «Ростсельмаш». — Смотрите, какой красавец! А вы за кого болеете?
— Ни за кого, — отрезал брюнет и, нахмурившись, стал совать многострадальный стаканчик обратно Донскому. — Ваш кофе, сударь. Прошу забрать.
— Да сейчас заберу, видите, у меня сумка? Вот же некультурный человек! Вы знаете, что ближним нужно помогать? Неужели так трудно подержать минуту один несчастный пирожок?
— Некультурный. Вот как, — с поразительным спокойствием констатировал брюнет и поставил кофе в подстаканник между сиденьями, но вышло это у него крайне неудачно — машина в этот момент как раз притормозила, стаканчик выскочил из подставки, и напиток разлился по салону, распространяя вокруг себя восхитительный кофейный аромат.
— Так, всё, вы меня достали! — не выдержал наконец водитель, остановившись у тротуара. — Вон из машины!
— Это он вам, — с любезной улыбкой обернулся брюнет, указав Донскому на дверь, но таксист тут же его одёрнул.
— А кофе кто разлил? Мне теперь на автомойку заезжать придётся, потеряю ещё два часа! С вас полтыщи за ущерб, и выметайтесь оба!
Брюнет смерил водителя взглядом, продолжительно вздохнул и покачал головой.
— Признаю, я виноват, — он покопался в карманах, доставая пятисотрублёвую купюру и демонстрируя её таксисту. — И готов выплатить вам компенсацию. Но только когда вы довезёте меня до стадиона.
Но тут возмутился Донской.
— Какие ещё полтыщи?! Не было такого уговора! Вы что не видите, разводит он вас, как лоха?!
После пятиминутных препирательств ущерб был уплачен, машина, взвизгнув колёсами, скрылась в потоке своих железных собратьев, а двое её бывших пассажиров с позором и ругательствами были насильно высажены и остались стоять на тротуаре в абсолютно не знакомом районе.
— Нет, эти таксисты совершенно обнаглели! — шмыгнув носом, Ростислав повернулся к замершему, как соляной столб, брюнету, потерянно разглядывающему жареный пирожок. — Кстати, меня зовут Донской, Ростислав. Но лучше просто Донской! — и, жизнерадостно улыбнувшись, он протянул руку.
Вздрогнув, Пётр вгляделся в лицо нового нежеланного знакомого, затем перевёл взгляд на протянутую ладонь и вложил в неё пирожок. После чего развернулся и быстро пошёл прочь, прикидывая, как он теперь будет добираться до стадиона. Да уж, будто до сих пор мало было у Марьи Юрьевны поводов над ним посмеяться.
— Ну и кто так делает? Что за невоспитанный народ... — послышалось вслед. Пётр замер на месте, резко развернулся и решительно зашагал назад, прямо на Донского. Затормозил в метре от него, тряхнул ладонь со всё ещё зажатым в ней пирожком и невыразительно отрапортовал:
— Невский. Рад знакомству. Прощайте.
Не сочтя нужным натужно улыбаться, он лишь кивнул, сунув руки в карманы, и стал стремительно удаляться. Происходящее напоминало чью-то злую шутку, и Пётр не собирался поддаваться на провокации. Однако этот самый Ростислав Донской никуда не делся и уже маячил сбоку, жуя на ходу и одновременно разговаривая.
— Нам же с вами по пути, забыли? — Пётр молча смотрел на дорогу, проезжавшие мимо автомобили и всё ещё уверенно шёл вперёд. — Кстати, может, поймаем другую машину? Только сначала я возьму себе новый кофе, хорошо? Тот-то вы пролили...
Пётр оглянулся на дома, на шумную автостраду и дорожные указатели. Из всех названий ему было знакомо только «3-е кольцо». Он неважно знал город за Садовым кольцом, и мог бы легко заблудиться и не попасть ни на какой матч. В самом деле, стоило бы поймать машину и не испытывать судьбу. Однако прямо сейчас Пётр бы многое отдал за возможность продолжить свой путь в одиночестве и тишине. Внезапно в голову пришёл план, простой и одновременно весьма остроумный.
И Невский уже второй раз за этот день остановился у обочины, одёрнул пиджак и начал голосовать. Ростислав стоял рядом, с довольным видом доедая пирожок и что-то бормоча насчёт кофе, во что Пётр не имел никакого желания вслушиваться. Наконец рядом с ними остановился красный, свежевымытый автомобиль, и отзывчивым водителем оказалась эффектная девушка. Она опустила стекло, сняла солнцезащитные очки и наградила голосующих кокетливой улыбкой.
— Потерялись, мальчики? — девушка потянулась к окну, чтобы разблокировать дверцу. — Куда едем?
— Стадион «Локомотив», будьте добры, — попросил Пётр, замаскировав внушение под вежливую просьбу.
Девушка пару раз моргнула, нахмурилась, но тут же просветлела лицом и оживлённо закивала.
— Садитесь, поехали! Хоть на стадион, хоть на край света, хоть в Питер!..
Кажется, он перестарался со своим чудодейственным гипнозом, но сожалеть было некогда. Внушение было приёмом неспортивным, нечестным, и, к собственной досаде Петра, его приходилось использовать уже второй раз за день. Извиняло его лишь то, что первый внушаемый действию не поддался.
— После вас, — он распахнул дверцу и пригласил Ростислава. Тот, поправив на плече сумку и облизнув масляный от пирожка палец, погрузился в автомобиль. Пётр быстро захлопнул дверцу и, звучно скомандовав девушке: «Поехали!», отпрыгнул на тротуар.
Машина рванула с места алой молнией, а Невский успел разглядеть расширившиеся от удивления глаза Донского, когда тот понял, что остался один. Он не смог отказать себе в удовольствии помахать на прощание назойливому господину ручкой, а потом слился с потоком спешащих людей.
Узнав у первого прохожего дорогу до ближайшей станции метро, Пётр бодро отправился к ней, без укола совести позабыв о своём попутчике, и каково же было его удивление, когда минуту спустя рядом зашагал Донской! Он то ли свалился с неба, то ли возник из воздуха, — но явился внезапно, и это событие сбило Петра с толку. Он замедлил шаг, всмотрелся в радостное лицо Ростислава, окинул взглядом проспект — красного автомобиля в обозримом пространстве не обнаружилось.
Пётр постиг простую и очевидную истину: Донской не был обычным человеком, если вообще им был. А случайна ли была эта встреча? Кто-то следил за ним и отправил своего помощника?.. Он решил не делиться своими наблюдениями и снова устремился к станции метро.
— Вы, очевидно, не имеете намерений оставить меня в покое?
— Зачем? — Донской хмыкнул. — Нам же по пути! Две головы лучше, чем одна, мы так быстрее доберёмся.
— А если мне прежде надо куда-то заехать? Вы же со мной не пойдёте.
— Нет, конечно! Я вас снаружи подожду, — Донской подмигнул, а рукой начал шарить в сумке. Он извлёк оттуда носовой платок, об который вытер пальцы, и тут же кинул обратно. — Вас-то как звать? А то вы мне только фамилию назвали, товарищ Невский, нечестно это...
— Для вас я Пётр Петрович, — холодно бросил Невский в ответ и более на реплики этого субъекта не реагировал, не подозревая, что сулило ему это необычное знакомство.
В московском метрополитене Пётр нервничал: оно было одновременно красивым и большим, и он в свои прошлые приезды, залюбовавшись оформлением станций, лепниной или мозаикой, блуждал в переходах, садился не на тот поезд, ехал не в ту сторону, после чего долго добирался обратно. Но в этот раз поводом для беспокойств выступил Донской. Сначала он молниеносно протиснулся в турникет вперёд Петра, а тот, не успев затормозить, оказался зажат воротцами, и ему пришлось покупать второй билет, ибо первым уже воспользовался Ростислав. Потом на эскалаторе Донскому не стоялось на месте, он мешал спускаться людям и вообще привлекал много внимания. Пётр попытался осадить его, но особых успехов не возымел, а дежурная у эскалатора проводила их обоих полным недовольства взглядом.
Увидев первый пришедший поезд, Донской уже собирался прыгнуть в него, но, видимо, не заметив энтузиазма со стороны Невского, пошёл вместе с ним к схеме метро. Пётр хмурился, сложив на груди руки, напряжённо разглядывая цветные линии. В родном Петербурге с этим было проще — всего четыре линии, пятьдесят восемь станций, — но в московском метро царили целая радуга и десятки цветных точек.
— Ну и ну! А мы где? — спросил Ростислав, снова копаясь в рюкзаке.
— На Красносельской.
Донской тут же обвёл станцию синим маркером, который сию секунду выхватил Невский.
— Вы что себе позволяете? — возмущённо зашептал он, оглядываясь по сторонам. И тут как по заказу из толпы вынырнули двое блюстителей порядка в милицейской форме. Они переводили суровые взгляды с испорченной схемы на Петра с маркером в руке и обратно, однако когда один из них открыл рот, чтобы что-то сказать, Ростислав, послюнявив палец, стёр нарисованное синее колечко и широко улыбнулся.
— Это стирающийся маркер, он не оставляет следов...
— Так, барыги, торговля в метро запрещена!..
— А мы и не торгуем. У нас и маркер всего один, и мы уже всё стёрли. Случайно вышло, с кем не бывает, правда, Петь?
«Петь» мрачно оглядел присутствующих и всё же выдавил вежливую улыбку, после чего милиционеры, хмуро поглядывая на недохулиганов, ретировались. Донской снова обвёл станцию Красносельскую в кружок.
— Ну, куда поедем?
— Я не знаю.
— Ну, ведь на стадион?
— На стадион, — потерянным эхом отозвался Невский.
— А он где? — оживлённо вопрошал Донской.
— Я не знаю.
— А вон Динамо, — Ростислав обвёл кружком и её. — И Беговая... О! Водный стадион! А, нам ведь нужен не водный, а — как его — Локомотив...
— Едем на Спортивную, — заявил Пётр и оставил его вытирать следы маркера.
На платформе парень так вертелся, что чуть не свалился на пути. Пётр успел схватить его за конец шарфа, едва не задушив, и после, в ожидании поезда, заставил встать поближе к колонне, строго шепнув:
— Угомонитесь, юноша, я вас убедительно прошу.
Очень скоро прибыл поезд, и Петра с Ростиславом внесло в вагон, хотя внутри давки не было. Зато все постоянно оборачивались и глазели на них. Невский прошёл в самый конец вагона, встал полубоком, но Донской, не покинув его, оказался тут же, к нему лицом.
— Едем, а! Клуб «Ростов» не устаёт, клуб «Ростов» вперёд, вперёд! — продекламировал Ростислав. Пётр посмотрел на него устало и снисходительно, даже не повернув головы, и это наконец подействовало. Он заговорил тихим голосом. — Пётр Петрович, ну вы чего? А? Ну мы же едем...
— На нас. Все. Смотрят, — процедил Пётр, невольно глянув на пассажиров, которые тут же пугливо заотворачивались.
— Это плохо? — заговорщически прошептал Донской.
— Это ни плохо, ни хорошо. Это неправильно, — пожав плечами, негромко ответил Невский.
Донской смерил попутчика задумчивым взглядом и отвернулся. Решив подшутить над чопорным брюнетом, он дурачился вовсю: паясничал, жестикулировал, вертелся, всячески привлекая к себе внимание. Такая уж у него натура — вжившись в образ, остановиться совершенно невозможно. Но, похоже, пора бы и присмиреть немного, а то эдак Петра Петровича, чего доброго, до цугундера довести можно. Марья ему за это голову оторвёт и в Москву-реку выбросит. Доказывай потом, что пошутить хотел.
На самом деле, услышав фамилию спутника, Донской чуть было не воскликнул: «Тот самый!». Сразу всё встало на свои места. Конечно, слухами о Петре Петровиче земля полнится, это вам не какой-то Ростик Донской, на фамилию которого у Петра, по-видимому, не возникло никаких ассоциаций. Донской, однако же, был не в обиде. Марья много писала ему о «Петеньке», потому господин Невский был ему кем-то вроде хорошего знакомого или дальнего родственника. Заочного, правда. В этот свой приезд Ростислав надеялся наконец познакомиться с «родственником», и вот оно счастливое стечение обстоятельств!
Донской посмотрел на мрачного Петра и внёс в свои размышления некоторые коррективы. Простое стечение обстоятельств. Не то чтобы очень счастливое...
Но уморительное ужасно!
Судя по всему, Пётр не разделял его энтузиазма, поскольку лицо имел самое что ни на есть печальное. Вероятно, раздумывает, удастся ли ему избавиться от докучливого спутника на стадионе или же так и придётся терпеть его до самого вечера?
«Погоди, друг, — злорадно подумал Донской. — Это нас ещё Марья не видела». Он невольно улыбнулся, представив реакцию Марьи Юрьевны, когда он расскажет ей о курьёзном знакомстве.
Повеселевшее лицо Донского не укрылось от Петра Петровича.
— Что такое? — подозрительно прищурившись, спросил он.
— Нет, нет, ничего особенного. Вот, думаю, хорошо всё-таки, что я вас встретил! Я временами бываю очень невнимательным, катался бы в метро до вечера. То ли дело вы, серьёзный человек, вон как ловко в схеме этой радужной разобрались! Теперь мигом домчим!
— Временами, говорите? — саркастично переспросил Пётр, пряча улыбку. Видно было, что незатейливая лесть Донского попала по адресу. Да и то — пора бы им уже начинать налаживать отношения: настроить против себя Невского Всемогущего Ростиславу совсем не улыбалось.
Он неопределённо пожал плечами: мол, ну что уж поделать, раздолбай, охламон и пофигист, каюсь, сознаюсь!
Дальше до станции Спортивной ехали молча, благодаря чему к господину Невскому, кажется, вернулось хорошее расположение духа. По крайней мере, выходя из вагона, он уже не хмурился и не кидал на попутчика свирепые взгляды, а даже подождал Донского на платформе, пока тот завязывал шнурки.
— А вы так и не сказали мне, за кого болеть будете, — заметил Донской, догоняя Петра у эскалатора. — Наверное, не за Ростов, да?
— Вы необычайно догадливы, — не без ехидства заметил Пётр, но всё же объяснился: — Мне нравится футбол, но я приехал не ради матча. У меня там встреча.
— Встреча на стадионе? Вот так романтика! — «искренне» изумился Донской, прекрасно представляя, с кем именно у Петра намечено свидание.
— С чего вы взяли, что встреча романтического характера? Я ничего подобного не говорил, — тут же ощетинился Пётр Петрович, пристально разглядывая Донского. Небось решил, что это шуточки в духе Марьи, и что это она подослала к нему такого оригинального попутчика.
— Да я просто пошутил! Пальцем в небо ткнул, — Донской смотрел на Петра такими честными глазами, что тот снова вроде бы успокоился. — А что, действительно, свидание? Вот так так! Ваша девушка заядлая болельщица?
— Моя девушка... работает помощником тренера, — уклончиво ответил Пётр.
И, не дав Донскому задать новые, крутившиеся на языке вопросы, спешно меняя тему, спросил сам: — А вы?
— Что я?
— Ну, неужели вы приехали из Ростова, только чтобы поболеть за свою команду? Это ведь обычный матч, всего-то двадцать первый тур... Надо полагать, вы настоящий фанат ростовского клуба! Но разве болельщики ездят поодиночке? Мне казалось, они чаще путешествуют группами.
— По-разному путешествуют, — не уступая собеседнику в уклончивых ответах, пробормотал Донской.
Тем временем они выбрались из подземки, прошли немного и в раздумьях остановились у здоровенной колонны, подпирающей крышу вестибюля.
— Что дальше? — поинтересовался Донской.
— Сейчас узнаем, — недолго думая, Пётр Петрович остановил первого попавшегося прохожего и принялся выспрашивать дорогу. — Молодой человек, подскажите, пожалуйста, как пройти к стадиону?..
Через минуту они уже шагали по тротуару, болтая о том о сём. Точнее, болтал в основном Донской, Пётр же больше снисходительно улыбался и отвечал на вопросы, не слишком, впрочем, распространяясь на какую-либо тему. По крайней мере, он уже не пытался избавиться от Ростислава и даже пару раз, смеясь, оттащил его от угрожающе скалившихся открытыми люками канализационных отверстий.
— Ехать в Москву в одиночку — настоящий риск! — воскликнул он, в очередной раз ухватив Донского за рукав. — Мне вас боязно оставлять без присмотра. Как вы на это решились, ума не приложу?
— Сам не понимаю, — пожал плечами тот. — Обычно-то я из дома ни ногой, а тут вдруг мигом собрался.
Впереди показалось внушающего размера здание спорткомплекса.
— Странно, — пробормотал Пётр. — Вроде бы Марья говорила, что стадион открылся совсем недавно. А этот не кажется таким уж новым.
— Ничего, — успокоил его Донской. — Может, его реставрировали? Стадион обновили, а здание осталось. Так бывает.
— Не знаю, это всё же странно, — озадаченно произнёс Невский. — По-моему, она говорила о совершенно новом стадионе.
Однако подойдя ближе к зданию, они услышали шум, доносящийся изнутри. На стадионе явно шло какое-то мероприятие и этот факт немного успокоил встревожившегося было Петра Петровича.
— Скажите, пожалуйста, — обратился Пётр к сурового вида охраннику, дежурившему при входе, — здесь ли проходит футбольный матч?
— Ну, здесь, конечно, а где же ещё? — голос стража оказался под стать облику — сочный и раскатистый. — Билеты в кассе приобретайте и милости просим.
— Билеты?.. — растерялся Пётр Петрович. Видимо, о билетах он совсем не подумал. — И что теперь? — он повернулся к Донскому и заговорил тихо, чтобы их не услышал охранник. — Меня должны были ждать у входа и провести без билета, но я опоздал, и никаких билетов у меня нет.
— Так пойдёмте скорее и купим! — нетерпеливо оборвал его Донской. — Чего мы ждём-то?
— Ну... Хм. Видите ли, обстоятельства таковы... В общем, вы идите, пожалуй, а я подожду. Всё равно играет не «Зенит»...
— Вы же, наверное, все деньги этому барыге-таксисту отдали! — осенило Донского. — Ха! Постойте-ка тут минутку.
И он побежал к кассе. Не прошло и двух минут, как он примчался обратно, размахивая голубоватого цвета квитками. Они протиснулись мимо охранника и быстрым шагом направились ко входу на трибуны.
— Я… непременно… верну вам… деньги за билет, — запыхавшись, на ходу, проговорил Пётр.
— Ерунда… — так же с придыханием возразил Донской. — Всё-таки… вы за меня… в такси заплатили... Так что… будем считать — ничья.
Наконец они забрались на трибуну и в недоумении остановились. Стадион едва ли был заполнен на десятую часть. Болельщики сидели кто где, группами и поодиночке, свободных мест было полным-полно.
— Ну что, не видите здесь свою девушку? — обернулся Донской.
— Не-ет... — протянул Пётр, с подозрением озираясь и недоверчиво рассматривая ближайшую к ним кучку фанатов. — Вам не кажется, Ростислав, что что-то тут не так?
— Да нет, — пожал плечами тот, — вроде бы всё нормально... Ну раз вам всё равно за кого болеть, давайте тогда со мной, во-о-он там наши! — и он указал на довольно большую группу людей, размахивающих синими шарфами.
— А это ничего, что мы подсядем к незнакомым людям? — осторожно поинтересовался Пётр Петрович.
— Да какая разница? Болеем-то за одну команду. Идёмте скорее, а то самое интересное пропустим, — Донской снова вжился в роль. На этот раз он был в образе страстного болельщика, лихого фаната и ярого любителя спорта. Теперь ему действительно было интересно во что бы то ни стало увидеть матч, поболеть за «своих», поорать кричалки, — в общем, проделать весь незамысловатый путь настоящего футбольного фаната.
— Я бы всё же взглянул на билеты, — не отставал зануда-Пётр, пока они пробирались в самый центр орущей толпы. Вот же неугомонный, ну что ты будешь делать! Донской не глядя сунул билеты в руки Невскому и протиснулся мимо других фанатов на свободные места.
— Уф, — выдохнул он. — Добрались! Добрались всё-таки, а! Ура же, да, Пётр Петрович?
Пётр Петрович, нахмурившись, разглядывал билеты, словно пытался увидеть на них скрытые символы эзотерических учений.
Донской махнул рукой и, стянув с шеи шарф, замахал им над головой.
— Дава-а-ай! — заорал он. — Рос-тов! Рос-тов!
Всё ещё разглядывающий билеты Пётр схватил Донского за рукав куртки и потащил вниз, но Донской в азарте выхватил руку и заорал с новой силой:
— Жёлто-синий самый сильный! Эй-эй-эй-эй!!!
Вокруг воцарилась какая-то напряжённая тишина.
— Ростислав! — снова попытался Пётр привлечь внимание Донского. Куда там! Тот прыгал и вопил, совершенно не замечая, что, кроме него, собственно, никто больше не прыгает и не вопит.
— И взрослые знают и дети: «Ростсельмаш» чемпион на планете!
— Слышь, щегол! — Донской внезапно пришёл в себя, когда в подозрительной тишине ему на плечо опустилась чья-то тяжёлая рука. Уже начиная что-то понимать, но всё ещё не веря, он обернулся и посмотрел на здоровенного быковидного громилу с синим лицом и в кепке с надписью «Ротор». — Ну откуда же ты тут взялся, камикадзе? — почти ласково спросил он.
— Э-э-э! — глубокомысленно ответил Донской и перевёл взгляд на Петра. Одной рукой держа билеты, длинным пальцем второй тот указывал на надпись, красующуюся прямо по центру:
ТОРПЕДО-РОТОР
Пытаясь вернуть на место никак не желающую держаться челюсть, Донской снова посмотрел на громилу.
— Да! — вздохнул тот. — У меня сегодня удачный день! А вот у тебя не очень.
— Бегите! — успел услышать Донской откуда-то со стороны Петра, когда в глаз ему прилетело здоровенным синим кулаком.
Его откинуло на сидящих впереди, и они тоже не преминули воспользоваться ситуацией, дружно запинав Ростислава под лавку. Прикрываясь своим здоровенным рюкзаком, Донской на четвереньках пополз к выходу, но вовремя опомнился. Пётр-то! Пётр ведь остался там!
— Держись! Я иду! — завопил он, вскочил на ноги и остановился, вытаращив глаза от открывшейся ему сюрреалистической картины. В будто бы забитых ватой ушах раздался звон — это во второй раз за прошедшие пять минут на грудь Донскому приземлилась его собственная нижняя челюсть. Похоже, Петру Петровичу помощь совсем не требовалась: крича что-то невоспроизводимое и со скоростью света размахивая всем, что могло размахиваться, Невский раскидывал синемордых противников, как медведь мелких собачонок. Донской заозирался по сторонам и увидел бегущих по проходу людей в серой форме. Вот же чё-ё-ёрт!
Он со всех ног бросился к вошедшему во вкус Петру Петровичу.
— Пётр! Ой! Да Пётр же! Хватит! — не будь Донской сам городом, пережившим не одну войну, ему ни за что не удалось бы увернуться от разъярённого Невского. А так он получил только пару оплеух и наконец смог привлечь к себе внимание. — Эй! Всё! Успокойся! Посмотри! — он показал Петру на поскуливающих, расползающихся в разные стороны горемычных болельщиков «Ротора». В глазах того мелькнул ужас, он спрятал руки за спину и судорожно вздохнул.
— Ну ты даёшь! — восхищённо проговорил Донской. — Я, брат, такого никогда не видел! Да ты прямо настоящий Рэмбо, ей-богу!
С каждым словом Пётр Петрович втягивал голову в плечи и морщился.
Подбежавшие милиционеры скрутили их обоих и поволокли к выходу.
Это был первый и последний день, когда Донской был футбольным фанатом.
Позже, сидя в грязном милицейском «бобике», Пётр Петрович, как-то странно посмотрев на Донского, сухим, спокойным голосом произнёс:
— Знаете, Ростислав… Я думаю, после всего произошедшего, нам с вами не остаётся ничего другого, кроме как… — Донской опасливо покосился на него. — ...Перейти на ты! Пётр!
И протянул руку. Удивительный парень!
Донской широко улыбнулся, поморщившись от боли в рассечённой щеке.
— Всё ещё Ростислав Донской! Но друзья зовут меня просто Донской!
Склонив голову и пару секунд подумав, Пётр кивнул своим мыслям.
— Я буду звать тебя «Росточек», — невозмутимо произнёс он. И поднял на Донского смеющийся взгляд. — Шучу. Но неужели ты думал, что я тебя, Ростислав Донской, не узнаю? Марья мне о тебе много чего рассказывала. И о твоей способности прятаться от чужого внимания тоже — видимо, поэтому я сразу тебя и не узнал. Но всё же и я не совсем пока болван, верно?
Милицейский бобик ещё никогда не оглашался таким молодецким гоготом. Судя по всему, стечение обстоятельств всё-таки было счастливым.