Эта история приключилась со мной несколько лет назад. Я рад, что всё так вышло, иначе рассказать о произошедшем я бы не смог.
Я решил свести счёты с жизнью. Причин было много, и все они как у всех: нелюбимая работа, одиночество и вдобавок бессмысленность существования. По счастливой случайности, в пик моих душевных страданий я был отправлен в командировку в Санкт-Петербург. И я решил: пусть хоть умру в красивом городе. Кто знает, может, это было моим предназначением?
Поздним вечером я пришёл на Биржевой мост и долго смотрел на подсвеченную крепость, прижавшись к гранитному парапету. Мимолётное сомнение, конечно, посетило меня, но тоска моя перевешивала. Я поглядел вниз, на волны, в которых должна была закончиться моя жизнь. Нева гипнотизировала, так и манила скорее окунуться в её чёрную, поблескивающую воду.
Всё, я решился.
Перегнулся через парапет, но ноги мои всё ещё оставались на мосту, и я, кряхтя, барахтался, стараясь не растерять в полёте грациозности.
Вдруг меня схватили за ноги и стали поднимать, сбрасывая с моста, а я, испугавшись, начал отбрыкиваться. Кто-то решил воспользоваться моим самоубийством, ещё чего! Я соскользнул с парапета и враждебно уставился на своего убийцу — молодого человека, который отряхивал пиджак и брюки от пыльных следов моих кроссовок.
— Вы что себе позволяете? — возмутился я осипшим от глубочайшего изумления голосом. Он был удивлён не меньше, оглядел меня с ног до головы, посмотрел вниз, на реку.
— Кхм... Ну я думал... Как бы это... Ну вы вроде бы застряли, — нашёлся он, — и я решил помочь.
— Зачем?
На его лице расцвела улыбка, он склонил голову набок.
— Люблю людям помогать.
Я решил про себя, что он маньяк.
— А вот мне помогать не надо, — не очень-то вежливо заявил я. — До свидания.
— Хорошего вечера! — пожелал он и быстро удалился.
Я отвернулся и снова прижался к граниту. Пришлось собираться с духом ещё разок, но теперь было проще. Чтобы не допустить своей первой ошибки, я решил встать на парапет ногами, но схватиться было не за что, а свалиться бесформенной кучей в Неву мне не хотелось. Я стал искать способ взобраться, оглянулся — и тут в трёх шагах от себя увидел улыбчивого маньяка: он никуда не уходил! Сунув руки в карманы брюк, он наслаждался видом, счастливо вдыхал вечерний воздух, мечтательно прикрывая то и дело глаза. Он заметил меня.
— О, вы ещё тут!
— Вам какое дело? Приятно на самоубийц смотреть?
— А вы самоубийца? — он оживился, подошёл ближе, с нескрываемым любопытством разглядывая меня словно впервые. — Вот это да! Ужасно! — Он протянул мне руку. — Я ужасно рад знакомству с вами! А я Пётр.
Я переводил взгляд с его лица на раскрытую ладонь, понимая, что моя несчастливая судьба продолжает надо мной издеваться. И я пожал ладонь — едва тёплую, суховатую, шершавую, как нагретый солнцем гранит, остывающий на закате.
— Вы решили утопиться? Почему именно так? Вы не умеете плавать?
Я окончательно растерялся и поддался на расспросы.
— Плавать умею, но вода ведь холодная... Просто глотну воды, а дальше оно само...
— О, да вы профессионал, — заметил он, но это прозвучало так искренно и естественно, что я не смог бы упрекнуть его в издёвках или неуместном сарказме. — Сколько раз вы уже пытались утонуть?
— Ни разу, — честно признался я. Он как-то грустно вздохнул.
— Тогда зря выбрали Биржевой мост, — Пётр сделал осторожный шаг в мою сторону и указал на огоньки в отдалении. — Это спасатели, они вас выловят и что хуже, — вернут вас с того света, если вы всё же преставитесь. Вам бы на Благовещенский, но идти далековато. Правда, вы ещё можете успеть на автобус.
— Да я не хочу на Благовещенский, мне и тут хорошо.
— А, ну это дело ваше, — он пожал плечами. — Я просто помочь хотел.
— Спасибо, но не стоит.
— А хотите, я спасателей отвлеку?
— Зачем?
— Иначе они вас спасут. Вам ведь этого не надо.
— Не думаю, что успеют, они далеко.
— О, друг мой! Я сам работал спасателем, — сердечно признался Пётр, прижав ладонь к груди. — Считанные секунды — и вы спасены. Кстати, они отлично плавают даже в холодной воде. — Он заметил моё раздражение его вмешательством и притих. — Это информация для справки, не подумайте ничего лишнего, — шепнул он и отошёл в сторонку.
Мои пальцы впились в гранит, я с подозрением всмотрелся в огоньки спасательного катера. «Ничего они не успеют», — обиженно подумал я и, сконцентрировавшись на угнетающих мыслях, опустил взгляд, чтобы в очередной раз поддаться гипнозу Невы...
Не представляю до сих пор, какое у меня было лицо, когда я увидел Петра: он висел внизу, на уровне асфальта и моих ног, держась за выступ с другой стороны парапета, и упирался ботинками в гладкий камень. Не знаю, как он туда попал и когда успел там очутиться. Он тоже был удивлён.
— Вы всё ещё тут, — резюмировал он. Ветер безжалостно трепал его тёмные волосы и пиджак, раздирал воротник рубашки, но он улыбался, его глаза почти светились, отражая огни моста. «Точно маньяк», — окончательно решил я. — Я как раз про вас подумал. Вам лучше отойти на середину и прыгать с ограды. Видите ли, здесь вы ударитесь о гранитную опору, а только потом сползёте в реку. Несомненно, вы утонете, — благодушно пообещал он. — Но я подумал, что вы такое живописное место выбрали неспроста. А ещё там глубоко.
Я вынужден был признать, что маньяк Пётр прав. Я кивнул и собрался менять местоположение, и тут он испуганно окликнул меня. Я снова выглянул за парапет.
— А вы не поможете мне? — с надеждой попросил он. — Я-то умирать не хочу.
Я протянул ему руки.
— Как вы вообще туда залезли... — ворчал я, втаскивая его наверх, но тут его нога соскользнула, он начал падать, и мы вцепились друг в друга со всей силой.
— Пожалуйста, очень вас прошу, не отпускайте меня, я не хочу умирать! — спокойной скороговоркой изрёк он, но в широко распахнутых глазах я прочитал нечеловеческий ужас. Под нашим общим весом мою грудную клетку прижало к граниту, и я с трудом мог вздохнуть.
— На раз... два... — я из последних сил, рывком потянул Петра вверх, он смог перекинуть через парапет ногу, и мы повалились на асфальт. Я больно ударился спиной, у меня сбилось дыхание. Пётр неприятно приземлился на колени и выставленные руки. Он ахнул и сразу перевернулся, потирая ушибленные места.
Мимо проезжали полуночные машины, и мост каждый раз содрогался под нами. Свет города затмевал звёзды, и их бледные точки мерцали в летнем ясном небе. Где-то под мостом — я слышал — нетерпеливо шумела Нева, потревоженная проплывшим катером.
Отдышавшись, он сел и очень серьёзно на меня посмотрел.
— Надо сказать, если бы не ваша нерешительность, меня бы тут не было. Спасибо, вы меня спасли. — Я кивнул, встал, упираясь руками в колени — я никак не мог восстановить дыхание. — Однако, вам надо поторапливаться: когда начнётся разводка, с моста вас попросят удалиться.
Верно, начатое надо было доводить до конца. Я вышел на середину моста, огляделся — машин не было, — и, крепко ухватившись за перила, встал на них. Я чувствовал, как на ветру трепещут шнурки кроссовок. Пётр остался у парапета, он что-то сказал, но ветер унёс прочь его слова. Я покачал головой. Он сложил ладони рупором.
— Я подумал, может, хотите кофе напоследок выпить? У меня есть!
Он указал на маленькую чашку с блюдцем. Не вдаваясь в подробности того, что она делала на парапете моста, я отказался. Пётр снова крикнул мне.
— А пышку? Хотите пышку?
Я внезапно подумал: этот Пётр, благодаря тому, что я замешкался со своим отчаянным шагом, радуется пышкам и кофе, таким незначительным с виду мелочам. А я больше ничего не почувствую — чёрная Нева поглотит меня, сомкнёт надо мной свой шелковый блестящий саван, и я ничего не увижу — ни огней, ни машин, ни красивого города.
И тогда я понял, что судьба не смеялась надо мной, и Петра я встретил неслучайно. Он благодарил меня за спасение, но в действительности он оказался спасателем. Спасителем.
И я передумал. Я решил дать себе ещё шанс. Решил бросить работу и найти новую, решил подружиться с кем-то (у меня уже был новый знакомый — «маньяк» Пётр), решил переехать в Питер насовсем...
Ветер сбил меня с ног, подбросил вверх, я услышал далёкий звон чашки, а подо мной, чуя долгожданную добычу, раскрыла свой зловещий зев Нева. Я летел навстречу искажённому рекой отражению города, а потом был непроницаемый мрак.


Ветер шевелил волосы, было довольно свежо и холодно, и мне хотелось укрыться с головой. Я приоткрыл один глаз, потом второй. Вокруг всё было сиренево-голубое. Небо, подумал я. Значит, я всё же попал на небеса, наверное, зачлось то, что я переменил решение в последний момент. Что ж, грустно, но тоже неплохо.
— Вы только не пугайтесь... — предупредил меня знакомый голос. Передо мной возник Пётр — взлохмаченный, с кругами под глазами, в пыльном пиджаке, но с неизменной вежливой улыбкой. О господи, мы оба умерли.
— Простите меня, это так ужасно, — начал извиняться я. — Мне очень жаль, что и вы тут...
Пётр нахмурился, с тревогой глядя на меня.
— Тут? Простите, пожалуйста, а где ещё мне быть? — поинтересовался он и повёл рукой в сторону. Я проследил за его жестом и не смог сдержать крика, от которого с деревьев взлетели утренние птицы. Под нами в зреющем восходе, едва тронутый пылью тумана, простирался Петербург во всей своей красе.
— Какое счастье, что я остался там же, где умер! — воскликнул я. — Вот же здорово! Я обойду весь город, театры и музеи! Бесплатно! Я привидение!
— Какой вы жадный, — Пётр усмехнулся. — Должен вас разочаровать. — Что-то скрипнуло над нашими головами, нас повернуло на девяноста градусов. — Мы не умерли, и вы не привидение.
Снова послышался скрип, и я наконец понял, что за что-то держусь.
Я опять вскрикнул и чуть было не разжал руки: я висел на шее у громадного золотого ангела, Пётр выглядывал из-за его крыла, широко ухмыляясь.
— Как же это? Как я оказался здесь?.. Вы меня спасли?..
Пётр с жутко таинственной улыбкой, молча погладил блестящее крыло. Невероятная мысль осенила меня.
— Ангел? Ангел спас меня?..
— А вы думали, он тут только для красоты? Только вот беда — надолго отлучаться не может, поэтому доставил вас сюда. Решил, что вы спуститесь. Но я-то вас, человечков, знаю, — он хитро прищурился, делая театральную паузу, затем указал вниз. — Знаю, как вы боитесь высоты!
Я заорал в третий раз. Под нами был золотой шар, венчавший вместе с ангелом и крестом шпиль Петропавловского собора. Мы раскачивались на ветру.
— Мама. Мамочка... — лепетал я, хватаясь за ангела сильнее. Пётр осторожно слез на шар, а там обнаружилась лесенка вниз, которую я никогда не мог разглядеть с земли. Он крепко уцепился за перекладину.
— Пётр, вы куда?
— За помощью. Сами-то вы не слезете...
— Только не бросайте меня! Я не хочу умирать! — отчаянно позвал я, а он с улыбкой меня разглядывал.
— Тогда спускайтесь со мной. Я вас подстрахую. А чтобы у вас был стимул, вот что скажу: там внизу, на скамейке перед собором нас ждут две чашки кофе и целый пакет пышек. Они мягкие, тёплые и, уверяю вас, стоят того, чтобы слезть отсюда. Что думаете?
— Думаю, что вы правы, — решительно кивнул я и стал осторожно слезать с ангела.
Утро расцветало над городом, ещё невидимое солнце окрасило горизонт розовым. Крепость с такой высоты казалась причудливой вытянутой звездой. И хотя было страшно, мы преспокойно спустились со шпиля на колокольню, а затем быстро преодолели сотни ступенек собора. И на скамейке нас в самом деле ждали горячий кофе и пышки.


Я оставил работу. Я завёл собаку и кота, и они стали моими друзьями. Втроём мы переехали в Петербург.
Своего загадочного спасителя я больше не встречал. Лишь однажды, проезжая на велосипеде по Биржевому мосту, я заметил кое-что странное. На гранитном парапете дымилась белая маленькая чашка с блюдцем. Думаю, в ней был кофе.